Украинская женщина задолго до начала СВО получила благословение от старца уйти в Россию. И исполнила его

 В самом начале СВО из Украины в Россию, минуя пограничный пункт, прямо через ров, перешла молодая женщина. За нее уцепилась семья знакомых. Сказали: мы пойдем с тобой.
Архимандрит Серафим (Лаврик) был духовником паломников Святогорской лавры и человеком, знающим будущее. 
 
Муж Антон (имена изменены. – Прим.ред.), давно подрабатывающий в России, договорился с пограничниками. С нашей стороны их ждали с утра неподалеку от рва.

– Луг, по которому мы шли, хорошо просматривался с украинской стороны, – рассказывает Тоня. – Поэтому с русской нас предупредили: услышите выстрел, сразу падайте на землю. Я не боялась, шла спокойно, с молитвой. Как подошли, навстречу вышел русский пограничник в бронежилете. Взял у бабушки сумки и прикрыл нас всех собой. И я поняла: вот она, Россия.

Тоня всегда жила в украинском селе в Х. области. Работала медсестрой. Говорила на украинском.
 
Много лет назад у нее заболела онкологией сестра. Врачи развели руками: невозможно помочь. Но кто-то подсказал, в Святогорской лавре есть о. Серафим (Лаврик), и хорошо бы к нему съездить. Может вымолить. И они поехали.

Когда он вышел и начал разговаривать с собравшимися, Тоню вдруг накрыли сильные, как дождь, слезы.

 
Это была не истерика, не срыв нервного напряжения… А слезы, без которых святые считали зря прожитым любой день.

Как живет белгородский Грайворон три месяца спустя после захода украинской ДРГ
Она собиралась просить благословение на лечение сестры, но неожиданно сказала: на исцеление. Отец Серафим благословил: делайте все, что скажут врачи.

И врачи, еще вчера говорившие “сделать ничего нельзя”, неожиданно принялись за лечение. Сестра прожила еще 15 лет. По меркам онкоболезней это исцеление. Умерла она год назад от тромба. И так и не уверовав.

А Тоня стала ездить к о. Серафиму каждый год.

Года за четыре перед кончиной он сказал ей, приехавшей за каким-то бытовым советом, что надо уехать в Россию. Родственники не соглашались, и тогда он сказал – за два года до начала СВО – будет война.

– Если вы не уедете в Россию, Антон (высшее образование, в военкомате числился в артиллерии) будет призван на войну убивать русских. А мы один народ, – говорил о. Серафим. – Ров у вас там есть вдоль границы? А колючая проволока? Прыгайте через ров. Через КПП не ходите. Ты операционная медсестра? Зарплата будет маленькая. Но никогда не проси у Господа денег, Он тебя отблагодарит.

Гражданство и российские паспорта она сделала сразу же после этого разговора с батюшкой.

А в Россию они пошли 7 марта 2022 года. Накануне вечером к ним чудом приехала семья знакомых из Ахтырки: раз у тебя благословение старца – мы с тобой. Всех в тот день, кто пытался проехать к границе, разворачивали. Но эти все 50 км дороги без остановки читали “Живый в помощи”. И проехали через четыре поста.

А возле дома Тони, не успела она убрать со стола после обеда, начался страшный обстрел. Летело в сторону России.

– Мы сели в коридоре, где окон поменьше, и в голос стали молиться Богородице. Один снаряд упал возле окон. Три прилетело в огород. Около сорока – на нашу улицу.

Стоявшая во дворе белая машина знакомых стала черной от насыпавшейся земли. Было страшно. Уходить надо было в самом деле.

В их село тогда еще не зашли украинские военные. Приезжали ночью, обстреливали и уезжали. Потом – уже после их ухода – расселились в пустых домах, спрятались за спинами мирных.

Утром, увидев, как Тоня идет с сумками через луг, следом за ней перешла бабушка-соседка с внучкой, у нее две дочки в России.

Пограничники их всех – так положено – допрашивали. Спрашивали, что они думают о спецоперации.

– Думаю, что воевать нам надо бы с теми, кто нас стравил, – сказала она.

– Я тоже так думаю, – сказал тот, кто допрашивал.

Так выглядят разрушенные украинскими обстрелами дома в приграничье. Фото: Предоставлено Тоней Н.
Родственники продали им с мужем недостроенный дом (там, где указал ей его о. Серафим). И Тоня (с дипломом Белгородского медучилища) устроилась на работу в больницу. И выбрала хирургию. Принимающие удивились: “Там же зарплата маленькая!”

В больнице, где она работает, бывают раненые. Им тут оказывают первую помощь и отправляют в госпиталь. Но многие говорят, что у них лучше – теплее и душевнее.

Муж Тони недавно первый раз пошел в храм.

– А що, Антон твЄй не ходить в храм? – спрашивал ее когда-то о. Серафим. – Будэ ходити.

Они говорили на украинском.

– Я очень люблю и Украину, и Россию и всегда плачу, когда говорю об этом, – вздыхает Тоня.

“Послушала бы ты, что про тебя друзья говорят”, – стыдил Тоню родной брат после ее ухода. “А ты знаешь, что украинские диверсанты в Козинке наделали?” – парировала она. “Не говори мне это”, – нервничал он.

ОБЩЕСТВОНа Украине возбудят дело о бесчинствах раскольников ПЦУ у Киево-Печерской лавры
Подруга из Ахтырки звонила: ты знаешь, что русские больницу разбили?!

– Но я же работала в этой больнице и знаю, что рядом с нею было пустое здание, занятое военными. Разбили его, но в местной газете написали: “Агрессоры разбили терапию”. Хотя терапии там давно нет.

Она старается не обижаться ни на брата, ни на подругу. Ни на остальных соотечественников.

Вспоминает, как после начала СВО в их село приехали беженцы из Ясиноватой. Тоня с соседкой-прихожанкой отправились узнать, не надо ли им чего. “Люди рассказывали, что по ним стреляла Украина, – вспоминает Тоня. – А наши соседи на них напали: вы приехали сюда, чтобы лгать? Украина не может стрелять по Украине!” Трудно устоять без веры там, где каждый день со всех сторон внушают: Россия и Украина – враги”.

– Верующим легче. Святые ведь нас давно предупредили. И что Киево-Печерская лавра будет захвачена. И что потоп на Украине будет.

Но больше всего ее потряс рассказ подруги, как спортсмен Михаил из украинского райцентра, игравший в футбольной команде за Тонино село, просто поговоривший у калитки в прошлом феврале с российскими танкистами и вынесший им воды и яблок, был вызван в СБУ. И не вернулся домой.

Его и еще нескольких человек расстреляли в лесу. И перед расстрелом пытали.

Никто, кроме родных, не пришел с ним проститься – побоялись…

И когда ты это не в чьем-то блоге читаешь, а слышишь вот так, сидя на скамейке у Тониного дома, то навсегда запоминаешь и имя казненного в лесу человека. И что ему было около 40. И что он просто вынес нашим солдатам воды и яблок.

Мы молились с Тоней в храме, ходили по городу, сидели в саду. И было у нас от нее то особое чувство, которое бывает от встречи с людьми глубоко верующими, духовными, но совсем не поучительными – успокоение, утешение, ощущение, что встретил своего человека. Может, что-то и от старца Серафима касалось нас через нее.

Правы были Чацкий с Грибоедовым: “Блажен, кто верует, – тепло ему на свете!”

Верующие переживают те же драмы и трагедии, но с ними рядом святые люди. Люди того мало уловимого и мало описуемого опыта, с которым столкнулась Тоня. И счастье распознать и почувствовать этот опыт, навсегда запомнить встречу с чем-то, что больше всего привычного нам.

За границей у Тони осталось все. Одежда, мебель, книги, посуда, банки с консервами, машины – своя и знакомых из Ахтырки. До ухода она успела порубить индоуток и накрутить тушенки. Но жалеет она не о машинах и тушенке. А о том, что не смогла положить в сумку “Жития святых”, которые ей дали монахи Оптиной пустыни. И Евангелие – наследство одинокой бабушки-соседки, подобравшей его из разрушенного в 1933 году храма. Тоня очень надеется когда-нибудь снова взять его в руки.

Схиархимандрит Серафим (Лаврик) родился в 1953 году в селе Крестище Славянского района Донецкой области. В 1990 году стал диаконом, потом священником. Служил в Краснолиманском районе. В 1992 году пострижен в монашество и зачислен в Святогорский Успенский монастырь, назначен и. о. наместника, затем наместником. С 1995 года духовник паломников лавры. Скончался 1 августа 2020 года на 68-м году жизни.

https://rg.ru/2023/10/03/tonkaia-zhizn-toni-n.html